загрузка...

Перед началом представления в зале звучат песни о войне, победе, экспонируется выставка фотодокументов о Великой Отечественной войне, работает гостиная, где за чашкой чая ветераны войны и трудового фронта непринужденно ведут беседу с друзьями, знакомыми, делятся воспоминаниями о фронтовых днях, с участниками художественной самодеятельности поют песни военных лет.
О начале театрализованного представления оповещают музыкальные позывные. Гости проходят в зал.
Медленно в зале гаснет свет. На фоне двух первых куплетов песни Э. Колмановского и Е. Евтушенко «Хотят ли русские войны.» демонстрируется монтаж кинокадров или слайдов о мирной Жизни, о войне, раскрывающих содержание песни. Текст первых двух куплетов:

Хотят ли русские войны —
Спросите вы у тишины
Над ширью пашен и полей
И у берез и тополей.
Спросите вы у тех солдат,
Что под березами лежат —
И вам ответят их сыны
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны.
Не только за свою страну
Солдаты гибли в ту войну,
А чтобы люди всей земли
Спокойно ночью спать могли.
Спросите тех, кто воевал,
Кто вас на Эльбе обнимал —
Мы этой памяти верны —
Хотят ли русские,
Хотят ли русские,
Хотят ли русские войны.

По окончании песни экран гаснет. В полной темноте на сцену выходят участники представления, их выход сопровождается фонограммой колокольного звона. Они стоят спиной к зрительному залу, оставаясь невидимыми до первых дикторских слов. На словах дикторского текста поочередно разворачиваются, держа в руках зажженные свечи, фигуры их высвечиваются прожектором. В образах рабочего, крестьянки, солдата и т. д. они - начинают рассказ о войне.
Фонограмма дикторского текста:
1. Я хотел жить, учиться еще чуть-чуть и я бы стал доктором...
2. В нашем селе не было учительницы начальных классов, и я мечтала ею стать...
3. Я готовился стать отцом. «Будет сын, — говорил я Светлане, а она смеялась и отвечала: «Ага, сын с косичками»...
4. Я дом строил. Свой, добротный, бревенчатый, с узорчатыми ставнями, с окнами на реку...
5. Мама обещала меня сводить в цирк. Я очень хотел посмотреть на дрессированных
медведей.
— Мы, погибшие на полях сражений...
(В темноте зажигается новый блок свечей)
— Мы, замученные в концлагерях...
(Зажигается новый блок свечей)
— Мы, погибшие в оккупации...
(Зажигается новый блок свечей)
— Мы, умершие от голода...
(Зажигается последний блок свечей. Всего их 55, либо последний блок завершает светящееся число 55. Свет на сцене).
ВЕДУЩИЙ. Недоучились и недостроили. Так и не услышали долгожданных слов: «Мама, папа».
Виной тому стала... ВОЙНА! А она начиналась так...

(Звучит фонограмма текста Заявления Советского правительства от 22 июня 1941 г.)
«... Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие...
Теперь, когда нападение на Советский Союз уже свершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ — отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей Родины.
Не первый раз нашему народу приходится иметь дело нападающим зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху.
То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу... ...Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами...»
(Участники представления разворачиваются в сторону предполагаемого громкоговорителя. На последних строчках заявления тихо, затем с нарастанием звучит песня на стихи В. Лебедева-Кумача «Вставай, страна огромная». В финале песня звучит как набат. Гаснет свет, а вместе с ними и свечи. Участники расходятся, демонстрируются кинокадры, слайды о мобилизации, их озвучивает участник представления).
В первые дни войны на фронт пошли те, кто отслужил действительную в 30-х годах. С ними же почти в одно время и парни призывного возраста. У военкоматов выстраивались длинные очереди добровольцев. На столы мобилизационных пунктов ложились груды заявлений с просьбой немедленно отправить на фронт.
(Экран гаснет. На сцене стол, за которым военком разбирает стопку заявлений.)
ВОЕНКОМ:(оторвавшись от дел): Это были наспех вырванные из ученических тетрадей, блокнотов, записных книжек листки, почтовые открытки и учрежденческие бланки. Заявления были написаны разным почерком и разными людьми. Рядом с заявлениями отцов и матерей ложились заявления их детей, зачастую написанные еще неустойчивым полудетским почерком. Родители и дети, седовласые старики и подростки писали о своей готовности встать в ряды защитников Родины.
(В кабинет военкома неуверенно входит юноша.)
ВОЕНКОМ: (заметив юношу): Опять ты! Я же тебе уже сказал свое нет!
ЮНОША: (теребя в руках кепку, переминаясь с ноги на ногу): Но почему? Почему нет? Мне скоро 18, ну и что месяца не хватает. Я Ворошиловский стрелок (протягивает удостоверение). Разве фронту не нужны ворошиловские стрелки? На здоровье я не жалуюсь, вот и справка есть... (с готовностью протягивает очередной документ).
ВОЕНКОМ: У тебя — да. А у матери? Да неужели ты не понимаешь, что на твоих руках мать-инвалид, что ты — единственная ее надежда и опора? Неужели ты хо чешь, чтобы она без тебя...
ЮНОША: (перебивая): Посмотрите. (Протягивает листок). Я очень вас прошу, посмотрите.
ВОЕНКОМ: (молча разворачивает листок, чуть спустя читает вслух): «Я, 3. Г. Гедзь, прошу зачислить моего сына, Петра Гедзь, добровольцем в ряды Красной Армии. А если нужно, я тоже пойду, несмотря на то, что инвалид. Я еще не забыла нагайку немецких интервентов».
(Свет гаснет, на экране вновь кадры мобилизации, их озвучивает военком.)
ВОЕНКОМ: Только в Москве в военкоматы поступило за первую неделю войны 170 тысяч заявлений с требованием немедленно отправить на фронт. (Приводятся данные о призыве на фронт конкретного региона). Летопись всех войн не знала такой мужественной сплоченности и стойкости, какие показал с первых же часов войны наш народ.
(Кадры гаснут. Сцена заполняется людьми, одни из них уезжают на фронт, другие — провожают. Из толпы выходит женщина — очевидец событий.)
ЖЕНЩИНА: Вокзалы, станции стали как остановившийся табор. Везде люди, телеги, машины. Быстро работает фотография. Снимаются семьями. Задушевные прощальные слова. Плач, песни, гармошка, отрывистые, короткие пляски...

(В подтверждение ее слов раздаются звуки гармошки. Звучат бравурные частушки на тему войны, разгрома врага и т. п., пение сопровождается переплясом.)

ДОБРОВОЛЕЦ: (закончив перепляс): Сейчас вспоминают, как 22-го радио услышали, как бабы сразу заплакали, а мужики посуровели — как будто догадались вперед, какая она будет, эта война. А я про себя помню: сижу в кухне и клею шину. Тогда великов было меньше, чем сейчас мотоциклов у пацанья, а уж камеру достать!... Клею, и радио не слышно. Вдруг вбегает тетя Вздора, соседка — ее вообще-то звали Дорой — вбегает, глазами крутит, как велосипедными колесами: «Война! Молотов сказал!» Тут я как заору: «Ура! Пустим Гитлеру кровянку из носа!» Потому что ужасно мне Гитлер не нравился, морда его кривая. И противно, что мирились с ним. А теперь, думаю, за месяц-другой ликвидируем его как класс. И вообще, весело, когда наши бьют фашистов. Малой кровью на чужой территории. Ничего такого не ожидал: ни блокады, ни Сталинграда. И самому хотелось в танкисты. У меня отсрочка на год, а теперь, думаю, возьмут. Очень шикарные ребята — танкисты: шлемы ихние, куртки. И ни пуля, ни снаряд внутри не берут!

(Звучит голос: «По вагонам!» Доброволец ный марш «Славянки».)

ЖЕНЩИНА: Тогда мы были уверены, что война эта не надолго. И если бы нам тогда кто-нибудь сказал, что продлиться она 1418 дней, мы бы его подняли на смех! Мы были уверены, что наше государство готово было к этому испытанию. А пока...

(Мелодия «Славянки» сменяется песней В. Высоцкого «Так случилось».)

Текст песни:
Так случилось — мужчины ушли,
Побросали посевы до срока,
Вот их больше не видно из окон —
Растворились в дорожной пыли.
Вытекают из колоса зерна —
Эти слезы несжатых полей,
И холодные ветры проворно
Потекли из щелей.
Мы в высоких живем теремах,
Ходу нет никому в эти зданья:
Одиночество и ожиданье
Вместо вас поселилось в домах.
Мы вас встретим и пеших и конных
Утомленных, нецелых — любых,
Только б не пустота похоронных,
Не предчувствие их!
Мы вас ждем — торопите коней!
В добрый час, в добрый час, в добрый час!
Пусть попутные ветры не бьют, а ласкают вам спины,
А потом возвращайтесь скорей,
Ибо плачут по вас,
И без ваших улыбок бледнеют и сохнут рябины.

(Вновь звучит фонограмма «Славянки» и шаги марширующих полков.)

ВОЕНКОМ: По железной дороге катились и катились эшелоны с войсками и военной техникой на запад, навстречу им — с ранеными. Сводки Совинформ не были утешительными...

(Звучит фонограмма боя. По сцене мелкими короткими перебежками продвигаются 2 бойца. Прячутся в укрытии.)

1 СОЛДАТ: Стреляют-то стреляют-то как! Ах, мамины дети!
2 СОЛДАТ: Ну и разошелся ты, Санька!
1 СОЛДАТ: Разойдешься от такой жизни!

(Внезапно бой стихает. Второй солдат снимает каску, вслушиваясь в тишину).

2 СОЛДАТ: Ну, вот и затихло... Как будто и боя не было... Надо же, только что кругом смерть ревела на все голоса, а вот изволь радоваться, тишина, и птицы поют...
1 СОЛДАТ: Боюсь, радость эта ненадолго. Эти подлюки явно что-то задумали...

(Достает кисет, крутит самокрутку).

2 СОЛДАТ: Вот ты мне, Петро, объясни, как такое могло случиться, почему мы с тобой сидим в таком дерьме? Как Сталин мог допустить такое?

(оглядываясь по сторонам)

1 СОЛДАТ: Ты бы поосторожнее... Язык у тебя... Хватит, наосторожничались. Ты только посмотри, что эти гады тут пишут (достает листовки). Да не бойся ты, никто не видел как я их подобрал. (Читает вслух). «Русские солдаты, сдавайтесь! Мы ведем наступление по всему фронту, протяженностью в 3000 километров. Воздушное нападение ведут 900 пикирующих бомбардировщиков и 200 истребителей». Или вот: «К настоящему времени уничтожено 1800 русских самолетов. Все идет планомерно! (Сердито). План у них! Представляешь, план! Где же наша хваленая техника, самолеты? Много ты их видишь? Вот то-то! Да снарядов — и тех не хватает! Что это за вредительство?! Сталин же.. (Замечает приближение 3-го) Смотри!

(К бойцам подползает 3-й солдат, волочит за собой сумку с патронами.)

3 СОЛДАТ: (переводя дыхание): Боепитание доставил. Ну, отсыпай свою порцию. А что ты, браток, гнешься? Немца на виду нет, стрельбы тоже нету.
1 СОЛДАТ: (огрызаясь): А ты чего на пузе передвигаешься, если немца не видно и огня нет?
3 СОЛДАТ: (простодушно): Это я по старой привычке. Как бы вовсе не разучиться на ногах ходить. Все время так и тянет на брюхе ползти.
2 СОЛДАТ: Ты женатый?
3 СОЛДАТ: Не-а. Возраст мой молодой, не успел до войны.
1 СОЛДАТ: (подтрунивая): То-то, что не успел. Отвыкнешь ходить. После войны до девок на пузе будешь ползать?
3 СОЛДАТ: Да уж как-нибудь сообразим, лишь бы кончилась война. (Замечает, что патронов берется больше нормы). А ты мне зубы не заговаривай! Я слушать слушаю, а патронам счет веду. Кончилась заправка. Стрелять не тебе одному.

(Затишье внезапно прерывается. 3-й боец уползает.)

2 СОЛДАТ: (вглядываясь вдаль): Поперли сволочи. Сколько же вас, мать твою! Справа танки! До чего же обнаглели проклятые! Идут, как на параде... Ну, мы вам сейчас устроим встречу! Жаль только, что артиллерии нет, а то приняли бы ваш парад по всем правилам!
1 СОЛДАТ: Ну, Петро, подтяни штаны и держись! Да поглядывай, чтобы ни один танкист не ушел, когда запалю машину. Как у тебя настрой? Ничего? Вот и хорошо: главное в нашей вредной профессии — это чтобы настрой не падал!

(Звучит фонограмма боя, бойцы уползают, занимая выгодные позиции. Сцену «бойцов» сменяют кинокадры боя, они демонстрируются на фоне песни В. Высоцкого «Мы вращаем землю».)

ТЕКСТ ПЕСНИ:
От границы мы землю вертели назад —
Было дело сначала.
Но обратно ее закрутил наш комбат,
Оттолкнувшись ногой от Урала.
Наконец-то нам дали приказ наступать,
Отбирать наши пяди и крохи,
Но мы помним, как солнце отправилось вспять
И едва не зашло на востоке
Мы не меряем Землю шагами,
Понапрасну цветы теребя,
Мы толкаем ее сапогами —
От себя, от себя!
И от ветра с востока пригнулись стога,
Жмется к скалам отара.
Ось земную мы сдвинули без рычага,
Изменив направленье удара.
Не пугайтесь, когда не на месте закат,
Судный день — это сказки для старших,
Просто Землю вращают, куда захотят,
Наши сменные роты на марше.
Мы ползем, бугорки обнимаем,
кочки тискаем — зло, не любя,
И коленями Землю толкаем —
От себя, от себя!
Здесь никто б не нашел, даже если б хотел,
Руки кверху поднявших.
Всем живым ощутимая польза от тел:
Как прикрытье используем павших.
Этот глупый свинец всех ли сразу найдет,
Где настигнет — в упор или с тыла?
Кто-то там впереди навалился на дот —
И Земля на мгновенье застыла.
Я ступни свои сзади оставил,
Мимоходом по мертвым скорбя,
Шар земной я вращаю локтями —
От себя, от себя!
Кто-то встал в полный рост и, отвесив поклон,
Принял пулю на вдохе,
Но на запад, на запад ползет батальон,
Чтобы солнце взошло на востоке.
Животом — по грязи, дышим смрадом болот
Но глаза закрываем на запах.
Нынче по небу солнце нормально идет
Потому что мы рвемся на запад.
Руки, ноги — на месте ли, нет ли,—
Как на свадьбе росу пригубя,
Землю тянем зубами за стебли —
На себя! От себя!

(По окончании песни и кинокадров на сцене появляется военноначальник, он склоняется над картой. В это время за его спиной высвечивается лучом прожектора фигура солдата.)
СОЛДАТ: Так ответьте мне, как такое могло случиться, что в начале войны фашисты нетолько уничтожили значительную часть наших самолетов, танков, захватили сосредоточенные у западных границ склады с вооружением, но и заняли территории, где располагались основные производители боеприпасов и сырья для них. С августа по ноябрь 1941 года из строя выбыло 303 таких предприятия, а они могли бы дать в месяц больше 8 миллионов корпусов снарядов, 2 миллиона авиабомб, 35 тонн тротила; ведь приходилось ограничивать число выстрелов на орудие — 1-2 в день.

(Фигура солдата затемняется.)

ВОЕНАЧАЛЬНИК (размышляя): Как же такое могло случиться? Этот вопрос мне не раз задавали солдаты. Многие из них погибли, так и не получив на него ответ... Этот вопрос не дает мне покоя до сих пор, он и сейчас звучит как укор, но и сегодня я не знаю на него точного ответа... (Вспоминая). Я, как и многие другие, связал свою жизнь с Красной Армией. (Восторженно). И какой же народище мы вырастили за 20 лет! Образованные, умелые командиры, готовые по первому зову на защиту от любого врага. Не стяжатели, не карьеристы. Весь пыл наших сердец, всю силу расходовали на создание армии. Я никогда не уставал любоваться своими людьми. И молодые солдаты, и те, которых призывали на территориальные сборы — у всех были суворовские задатки. Я не говорю уже о комсоставе. Насмотрелся я на своих в Испании и возгордился дьявольски! Какие орлы там побывали! Возьми хоть комдива Кирилла Мерецкого, или комбрига Воронова Николая, а полковник Малиновский Родион, а полковник Батов Павел. Это же готовые полководцы, я бы сказал, экстра-класса! Даже те, кто помоложе, и те были на великолепном уровне! (Закуривает). Как снег на голову свалился 37 год. (Пауза). Тогда мы в армии многих, очень многих потеряли. Накануне войны армия была обезглавлена, был разгромлен ее командный состав. Теперь мы знаем, что перед войной было репрессировано (на фоне красной подсветки демонстрируются слайды с данными, демонстрация каждого слайда сопровождается фонограммой одиночного выстрела):

из 5 маршалов Советского Союза 3
из 2 армейских комиссаров 1 ранга 2
из 4 командиров 1 ранга 2
из 12 командиров 2 ранга 12
из 2 флагманов флота 1 ранга 2
из 15 армейских комиссаров 2 ранга 15
из 67 комкоров 60
из 28 корпусных комиссаров 25
из 199 комдивов 136
из 397 комбригов 221
из 36 бригадных комиссаров 34

Это далеко не полные данные. Общее число репрессированных командиров Красней Армии не поддается учету... Можно ли только этим объяснить наши провалы в начале войны?... Причины — их было много, и больших и мелких, и судить о них сейчас лучше вам. А мы, мы, несмотря на потери, отвоевали шаг за шагом наши территории, заставляя фашистов отступать.

(Блиндаж. Солдаты, рассматривают трофейную почту, активно обсуждая прочитанное)

2 СОЛДАТ: Ребята, вы только послушайте, что пишет Ганс своей Гертруде: «Ведем очень упорные и ожесточенные бои. Ни о какой прогулке не может быть и речи. Красный режим привел народ в движение. К этому добавляется вошедшее в поговорку упрямство русских». (Оторвавшись от письма). Ты, гад, еще нагуляешься у нас! Всю жизнь будешь вспоминать со своей Гертрудой эту прогулку! (Продолжая). А вот еще: «Русские защищаются отважно. Командование действует лучше, чем в первые дни. Они уже многому научились. Никаких отступательных маневров — обороняются храбро».
3 СОЛДАТ: Знай наших! Посмотрим, что пишет мой фриц своей мутер: «Резко выступаю против неумного назначения сроков победы. Если мы скажем, что она наступит за 4 недели, а это произойдет через 10, то наша величайшая победа в конце концов все-таки окажется поражением». Торопятся. Ну, мы еще посмотрим, кто кого!

(Гаснет свет. Луч прожектора высвечивает фигуру военачальника).

ВОЕНАЧАЛЬНИК (на фоне карты военных действий): В ходе войны войска Красной Армии провели 6 гигантских битв и около 40 крупных стратегических операций. Эти битвы и операции завершились разгромом больших стратегических группировок врага.
(Демонстрируются кинокадры, или слайды, об обороне Москвы.)

ВОЕНАЧАЛЬНИК (озвучивает видеоряд): Ранняя зима. Ветер. Холодно Опущенные ели. Снег на брусчатке. Ноябрьский парад 41-го года. Исторический парад. Как просто и как символично: прямо с Красной площади — в бой! Началось то, о чем мечтали с первых дней войны, чего ждали, во что верили. Верили, отходя на восток, вырываясь из окружений, оставляя один за другим населенные пункты, теряя дорогих товарищей. Верили, получая, или перестав получать с фронта бесценные треугольники писем, сутками, неделями не выключая радио в надежде услышать именно это известие. Началось наше наступление. Но вначале был трудный и опасный оборонительный период. На самочувствии и работе отрицательно сказывались панические настроения в Ставке. В каком паническом настроении находился Сталин, можно судить по постановлению ГКО от 15 октября 1941 г. «Об эвакуации столицы». Согласно этому постановлению в случае появления войск противника у ворот Москвы Берия должен был произвести взрыв более чем тысячи объектов в столице. В зависимости от складывающейся ситуации Сталин и сам, оказывается, готовился к эвакуации из Москвы. Можно представить, чем это могло обернутся, если бы мы дрогнули. Было сделано все, чтобы удержать Москву, каждый был готов умереть за Москву, сердцем прикрыть столицу. Женщины и молодежь — из деревень, из школ, из институтов — занимались строительством оборонительных рубежей. Сколько кубов тяжелой земли выбросили их штыковые и совковые лопаты! И все это вдали от дома, в тревоге, в холоде, впроголодь.
Это наступление запомнилось миру, а более всего тем, кто когда-нибудь поднимался под огнем в рост, и, забрав под ремень полы шинели, проваливаясь по пояс, рвался вперед по белой целине, хватая морозный воздух раскрытым ртом, трудно дыша и привычно хрипя свое и общее «Ура!»

(Экран гаснет. Луч прожектора высвечивает фигуру военачальника.)

ВОЕНАЧАЛЬНИК (продолжает): Позже начальник генерального штаба сухопутных войск Германии признает: «Таких сухопутных войск, какими мы располагали с июня 1941 г. мы уже никогда не будем иметь». Так что битва под Москвой положила начало крутому повороту в Великой Отечественной и развенчала фальшивую нацистскую легенду о непобедимости германской армии. (Размышляя, в зал). Но вот теперь, через много лет, я думаю, а что было бы, если бы враг все же вошел в город? Ведь его полчища стояли у самых ворот. Ведь его танки вырывались к самым Химкам!

(Луч прожектора высвечивает фигуру солдата -защитника Москвы.)

СОЛДАТ: И все равно мы бы не сдались! Каждое окно, каждый дом, камень несли бы смерть врагу.
ВОЕНАЧАЛЬНИК: Но если бы он все же ворвался в город?

(Луч прожектора высвечивает фигуру студента, работавшего на сооружении оборонительных рубежей.)

СТУДЕНТ: В русской истории бывали случаи, когда неприятель занимал нашу первопрестольную столицу. Последствия известны.

(Луч прожектора высвечивает женщину.)

ЖЕНЩИНА: Нет, даже это не сломило бы нас. (Музыкальный фон.)
ВОЕНАЧАЛЬНИК: Ленинград. Болью в наших сердцах откликалось это слово. Главной бедой Ленинграда были не артналеты, пускай самые жестокие, не отсутствие электричества и тепла. Главной бедой его был голод.

(Появляется женщина, она продолжает рассказ.)

ЖЕНЩИНА: Не просто длительные перерывы между приемами пищи, когда потом вы можете легко это наверстать, не просто недоедание, нет — постоянный, ежедневный, ежеминутный, мучительный, неутолимый голод, ощущаемый и сквозь сон. От голода человек слабеет, теряет силы и возможность двигаться. От голода распухают руки и ноги, кровоточат десны, выпадают зубы. Вам, не испытавшим его, трудно представить себе, что такое голод. Особенно это относится к вашим детям...

(читает листок бумаги, к ней подходят еще 2 женщины)

1 ЖЕНЩИНА: Что читаешь, Маша?
ЖЕНЩИНА: Листовочку. Слушай, что нам с вами Гитлер пишет: «Женщины Ленинграда. Страшный голод вошел в ваш город. Пожалейте своих детей, бедные исстрадавшиеся матери. Требуйте от властей немедленной сдачи города. Сопротивление бесполезно. Если вы не сдадите город, на ваших глазах умрут ваши дети, умрут ваши мужья, умрете вы сами. Пожалейте же своих детей — сдавайтесь!»
1 ЖЕНЩИНА: Это что же? Это немец просит меня — меня просит своих детей пожалеть?!
2. ЖЕНЩИНА: Тебя, Соня. И меня. Через жалость к детям взять хочет.
ЖЕНЩИНА: Да пока у меня есть силы, я буду сопротивляться. Даже когда падать от голода буду, просить пощады не стану. О, мы им покажем как, не сдаваясь, умирает целый город!
ВОЕНАЧАЛЬНИК: С чувством величайшей ответственности, готовности выполнить свой долг до конца обороняли город Ленинград Красная Армия и Краснознаменный Балтийский флот. Однако сегодня стало известно, что Ленинград был заложником стратегических ошибок Ставки. Трудно представить, какой трагедией мог обернуться один из последних приказов.
В 1941 году Балтийскому флоту предстояло повторить судьбу черноморской эскадры времен гражданской войны. Сталин приказывал подготовить к уничтожению все боевые корабли. В этой директиве было предусмотрено: уничтожение военного флота, торговых, промышленных и технических судов. Уничтожение приказывалось произвести с максимальной степенью разрушения. Догадываетесь, чем могла обернуться для нашей армии акция? Но, к счастью, на местах не торопились с выполнением этого приказа...
Ценой больших потерь мы выиграли и эту битву!
1 СОЛДАТ: Сталинград — город, откуда началась наша победа. Никогда прежде не приходилось нам вести столь долгие и упорные городские уличные бои. Да что уличные! Бой шел за каждый дом или за то, что осталось от дома, за каждый этаж, подвал, лестничную клетку. Каждое окно, дверной проем в стене превращались в бойницу и амбразуру. Это была самая жестокая битва.
ВОЕНАЧАЛЬНИК: Сколько же полегло здесь наших солдат! И опытных уже «старичков», — а «старичками» считали и называли тридцатилетних, — и пожилых, и молодых командиров, а более всего совсем юных беззаветных ребят, еще ничего не видевших и не испытавших, кого ждали и не дождались — не жены и дети, и даже не невесты, а бедные их матери. И чем моложе были эти ребята, тем больше их полегло. Они сделали в своей жизни одно — погибли за Отчизну.
2 СОЛДАТ: В битве за Кавказ были сорваны планы врага по уничтожению наших войск на Кавказе, захвату богатейших хлебных районов и нефтяных источников.
3 СОЛДАТ: А в Курской битве фашистская армия была поставлена перед катастрофой. Победа на бранном поле, где была собрана воедино мощь нашей страны, пересилила, переломила железный вал германской армии.
(Солдаты уходят.)
ВОЕНАЧАЛЬНИК: Удар за ударом обрушивали мы на ненавистного врага, продвигаясь вперед, оставляя освобожденные города и села и... могилы фронтовых товарищей. (На фоне скорбной мелодии). Погибли 22 миллиона солдат или почти 12 % населения, 5 миллионов военнопленных замучены в лагерях. Целая кадровая армия попала, а не сдалась в плен, как до сих пор говорят некоторые генералы. Попала не по своей вине, а из-за неумения многих наших военачальников и самого «гениального вождя народов» вести современную войну. Позже И. Геббельс скажет: «Русские добровольно в плен не сдаются. Многие при пленении стреляются». (Продолжает). А штрафные батальоны? До недавнего времени о них старались не говорить, а ведь в их составе воевали люди, достойные добрых слов. Они шли на верную смерть, проявляя героизм и отвагу.

(Демонстрируются кадры, атаки, их озвучивает песня В. Высоцкого «Штрафные батальоны» или, стихотворение «Разведка боем».)

«ШТРАФНЫЕ БАТАЛЬОНЫ»
Всего лишь час дают на артобстрел,
Всего лишь час пехоте передышки,
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому до ордена, ну а кому — до «вышки».
За этот час не пишем ни строки,
Молись богам войны артиллеристам!
Ведь мы ж не просто так — мы штрафники,
Нам не писать: «...считайте коммунистом».
Перед атакой водку — вот мура!
Свое отпили мы еще в гражданку,
Поэтому мы не кричим «ура» —
Со смертью мы играемся в молчанку.
У штрафников один закон, один конец:
Коли, руби фашистского бродягу,
И если не поймаешь в грудь свинец —
Медаль поймаешь за отвагу.
Ты бей штыком, а лучше бей рукой:
Она надежней, да оно и тише,
И ежели останешься живой —
Гуляй, рванина, от рубля и выше!
Считает враг, морально мы слабы, —
За ним и лес, и города сожжены.
Вы лучше лес рубите на гробы —
В прорыв идут штрафные батальоны!
Вот шесть ноль-ноль — и вот сейчас обстрел,
Ну, бог войны, давай без передышки!
Всего лишь час до самых главных дел:
Кому — до ордена, а большинству — до «вышки»...
В. Кондратьев
“РАЗВЕДКА БОЕМ”
Боем разведка — страшнее нету.
Разведка боем — не взвидишь света...
Но нечего делать, дорога одна,
Как бы она ни была страшна.
Только вперед, только вперед,
Сзади нас не один пулемет,
Было такое — заградотряд
Из толстомордых энкавэдэвских ребят.
Трудно сказать, немцев иль их
Ненавидели больше в страшный тот миг.
И вот наступило...
Надо идти. Наш командир — не впереди.
Сзади кричит: «Штрафбату, вперед!»
И автомат на изготовку берет...
Вместо «ура!» — в бога и мать!
Это штрафной пошел наступать.
Вместо «ура» — в горло и в рот!
Идет наступать, идет наступать,
Кровью своей вину искупать...

(Экран гаснет.)

ДИКТОРСКИЙ ТЕКСТ: Люди старшего поколения помнят хвастливую довоенную песенку: «Малой кровью, могучим ударом». Не вышло. Крови оказалось слишком много...

(Звучит песня В. Высоцкого «Он вчера не вернулся из боя», демонстрируются слайды с именами, погибших земляков. Видеоряд подсвечивается красным светом. По окончании видеоряда звучит дикторский текст.)

ДИКТОР: «В то время, как фронт жил мыслью скорее изгнать фашистов с родной земли, тыл руководствовался государственным лозунгом «Все для фронта» и незатихающей мыслью «На фронте еще труднее».

(В проходе зала появляется женщина с ребенком, они направляются к сцене.)

РЕБЕНОК: Мам, а что такое голод? Не тот, когда набегаешься, есть хочешь, а другой, настоящий, когда люди умирают?
МАТЬ (объясняет): Представь — входишь ты в кухню, а там пусто. И в кастрюле, и в тарелках ничего нет.
РЕБЕНОК: Тогда я просто хлеб пожую.
МАТЬ: Но и хлеба нет.
РЕБЕНОК (вприпрыжку): А я сбегаю за ним в магазин.
МАТЬ: В магазине его тоже нет.
РЕБЕНОК (не сдается): Я в другой магазин...
МАТЬ: Но и в другом, и в третьем, во всех магазинах нет хлеба.
РЕБЕНОК (хмурит брови, потом радостно вскрикивает): А я в деревню бабушке Фене напишу. Она привезет. Они там во какие буханки пекут! (Обеими руками широко обнимает воздух).
МАТЬ: Но и в деревне нет. Представь, что и там, где живет бабушка, и в соседних деревнях — везде пусты магазины и лечи. Нигде нет хлеба.
РЕБЕНОК (недоверчиво): Так не бывает! (Упрямо). Не бывает так! (Убегает со сцены).
МАТЬ (провожая взглядом): Я хочу согласиться с ним, не поверить самой себе. Но как сокрушить свет памяти?! Как отнять право у прошлого?!
(Звучит мелодия, мать вспоминает.)

...Помню, как я шарила в кухне и чулане, обнюхивала пустой сусек, как просила маму сходить за хлебом к соседке или куда-нибудь, к кому-нибудь. Я хотела хлеба и была упряма в своей просьбе. Я помнила, как осенью мимо нашей избы везли и везли в телегах мешки с зерном. Много хлеба! Неужто нельзя было хоть немножко оставить нам?!
— Потерпим, ребятки... Фронт бы накормить, войну бы перемочь, а там все вволю будет, ешь, чего душа пожелает, — утешала нас мама, когда мы смотрели на нее голодными глазами. Она дробила плитку жмыха и раздавала нам по кусочку. Жмых будто из опилок, жесткий, колючий. Даже молодым зубам не под силу — не откусишь, пока не сдобришь его слюной. Охристо-серый, он скудно пахнет старым подсолнухом, мышами. В животе от него грузно и неловко. Однако грызешь, жадно причмокивая. Жмых помогает по настоящему оценить всю доброту и незаменимость хлеба.
Как сейчас вижу, сошел снег, но земля еще без зелени. Мы — Сергей, Павлик и я — идем по серой стерне пшеницы и выискиваем колоски прошлогодней пшеницы, собираем их в шапки. Возьмешь зерно на зуб — вкуса нет, один запах прели. Сосед, дед Волошин, отговаривал идти за колосьями: говорил, от долгого лежания хлеб вредным стал. В нашей голове, однако, никак не ставились рядом слова «хлеб» и «вредный». Не послушались мы старика. Много людей в тот день бродило по жнивью.
Впереди нас орали тощие грачи. Я сердито бросала в них комья влажной земли. Я боялась, что они первыми найдут и утащат колоски и нам тогда меньше достанется...
...Потом, метаясь в жару болезни, я с криком гоняла грачей опять, жалея их: сумели ли они избежать горькой участи людей, тех, кто собирал колоски, толок их в ступе и пек из муки клеклые блины и лепешки?
Все заболели на второй-третий день одной какой-то страшной болезнью. И вдруг начали умирать. Одного за другим схоронили... Колю Долгашева, Саню Чекулина... Не дожили до той далекой победы, которая отнимала у нас хлеб.

(Демонстрируется видеоряд будней тыла.)

ДИКТОР: Страна жила под государственным лозунгом «Все для фронта!» А этим бессонным фронтам много было нужно: вооружение, боеприпасы, медикаменты, одежда, продукты питания. С нечеловеческим напряжением работала страна. На авиационных, танковых и прочих оборонных заводах работали, конечно, и мужчины, специалисты, которым была дана броня. Но большинство мужчин города, а особенно деревни, заменили их жены, сестры, дочери. Они пускали поточные линии в тяжелейших условиях эвакуации с колес, в дожди, лютую стужу. В рекордные сроки осваивали выпуск техники и вооружения новых типов и марок. Наша Армия получала боевые машины, по основным параметрам превосходящие системы врага.

(Экран гаснет. На сцене группа женщин, они спешно обедают.)

1 ЖЕНЩИНА: Ох, и уморилась я, бабоньки! Ног не чувствую! (Снимает обувь).
2 ЖЕНЩИНА: Да уж, поизносились мы, девоньки, за 4 года. Мужики придут и не узнают. Скажут: «Куда ж наши бабы подевались?» (Смеется).
3 ЖЕНЩИНА: Да уж пусть только вернутся, мы их сами найдем. (Подмигивает). Небось, осо¬бые приметы каждый своего знает, а? (Общий хохот).
4 ЖЕНЩИНА: Ну ты, Любка, даешь! (Тревожно). Бабы, а что если немец опять заворотит?
1 ЖЕНЩИНА: Не допустим! Мне этого на всю жизнь хватит. Всю жизнь буду помнить и ле¬созаготовки, и рудники, и облигации.
2 ЖЕНЩИНА (соглашаясь): Да уж, тебе-то досталось, не пропустила ни одной лесозаготовки. А помните, как последнюю картошку весной возили продавать, только б рассчитаться, на что подписались.
3 ЖЕНЩИНА: И все же мужикам нашим труднее. Они каждый день в бой идут, под огонь, а мы что?
4 ЖЕНЩИНА: А что мы? Да мы немца окаянного хлебом бьем! Вот наши пушки! (Показывает на хлеб). Вот посчитай, Люба, сколько наша бригада немцев свалила. Я думаю, десяток-то свалили мы их?!
1 ЖЕНЩИНА: Что там десяток, мы их тыщу свалили.
2 ЖЕНЩИНА: Правильно! Вот они, наши «Катюши»! (Показывает на руки).
1.ЖЕНЩИНА: Бабоньки вы мои родные, мы все сделали, мы подчистую рассчитались с государством, все свои планы перевыполнили, но нужно будет — мы от своего каравая ломоть отрежем, только бы гниду эту навек истребить! (Встает). Ну что, отдохнули? Тогда подъем. Словами немца-то не добьешь, он этого не понимает. (Ко второй). Твои, Катерина, где завтра? На люцерне?
2 ЖЕНЩИНА: И на люцерне, и на картошке, и на свекле. (Радостно). На всех фронтах наступаем.

(С песней расходятся, Демонстрируются кинокадры тыла.)

ДИКТОР (на фоне видеоряда): Да, очень долгими были тяготы войны. В людях укоренилась привычка к трудностям, к бедам, к недоеданию и недосыпу, к разлукам и потерям. Но она была возможна, эта привычка, только потому, что возникла уже иная, новая привычка к успехам ар¬мии, к наступлению, к победам.
В годы Великой Отечественной войны от советских людей в фонд обороны поступило свыше 17 миллиардов рублей наличными, 13 килограммов платины, 131 килограмм золота, 9519 килограммов серебра, на 1,7 миллиардов рублей драгоценностей. Общая сумма поступивших от населения страны средств составила более 118 миллиардов рублей, что покрывало значительную часть расходов Наркомата Обороны. На эти деньги было построено и передано войскам более 2,5 тысяч боевых самолетов, несколько тысяч танков, артиллерийских орудий, 8 подводных лодок и 16 боевых катеров, много другой боевой техники и вооружения.

(Экран гаснет. Свет в зале. Выходит 1 женщина.)

ЖЕНЩИНА: В нашем зале присутствуют те, кто верил всему вопреки и ковал победу в тылу. Мы просим Вас, встаньте, уважаемые участники трудового фронта, пожмите друг другу руки. Эта победа сделана и вашими руками. Вы верили в победу даже тогда, когда войска наши отступали. Вы не отступили от своей веры ни на шаг! История тому свидетель. Эти аплодисменты в Вашу честь!
ДИКТОРСКИЙ ТЕКСТ: «Говорит Москва! 8 мая 1945 года, в Берлине, представителями германского Верховного командования подписан пакт о вооруженных сил. Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена! Германия полностью разгромлена!
ЖЕНЩИНА 1. Товарищи, это же салют Победы!
ВСЕ (радостно): Победа! Победа! (Обнимаются, поздравляя друг друга с победой).
(отделившись от группы ликующих, на фоне песни «Весна 45-го года»):
ЖЕНЩМНА 2. Как я люблю людей родной России!
Они тверды.
Их вспять не повернешь!
Они своею кровью оросили
Те нивы, где сегодня всходит рожь.
Их не согнули никакие беды,
Их славить вечно вся земля должна —
Простых людей, которым за победу
Я б звезды переливал на ордена.

(На сцену приглашаются все участники Великой Отечественной войны, ветераны трудового фронта. Зал им аплодирует)

Прошла война,
Прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем.
Пусть память верную о ней
Хранят, об этой муке,
И дети нынешних детей,
И наших внуков внуки.
Пускай всегда годину ту
На память нам приводит
И первый снег, и рожь в цвету,
Когда под ветром ходит.
И каждый дом, и каждый сад
В ряду — большой и малый,
И дня восход, и дня закат
Над темным лесом алый.
Пускай во всем, чем жизнь полна.
Во всем, что сердцу мило,
Нам будет памятка дана
О том, что в мире было.
Затем, чтоб
Не народа, который говорит любой войне

загрузка...